Прокурор - Страница 44

- Прекрати, Галя! - пристукнул по столу Захар Петрович.

Она безнадежно махнула рукой. Наступило тягостное молчание.

- Ладно, на нет и суда нет, - сказал Межерицкий. Он поднялся, дружески потрепал Измайлова по плечу. - Тебя не переделаешь.

- И не надо, - буркнул тот.

- Ну, я пошел... - И, увидев приковылявшего на кухню журавля, спросил: - А кто ему лягушек ловит?

- Боря, ты все перепутал, - ответила Галина. - Это ведь не цапля...

- Да? - сделал удивленное лицо Межерицкий. - А я хотел подкинуть: на моем участке их видимо-невидимо...

- Радуйся, слизней не будет и других вредителей, - заверила Галина.

- Вот видите, как хорошо, - улыбнулся Борис Матвеевич, - из вашей квартиры никогда не уйдешь без ценной информации...

- Дома будешь? - спросил у приятеля Захар Петрович.

- Мне давно уже никто не назначает свиданий... А что?

Измайлов хотел сказать, что, может быть, заглянет к нему. Была у Захара Петровича потребность поделиться с Межерицким тем, что произошло у него в Рдянске. Но быстро передумал:

- Так, ничего.

Межерицкий вышел.

- Не сердись, Захар, - сказала жена, видя, что он чем-то удручен. Зря я, конечно, ляпнула...

- Не будем, Галчонок, - ласково посмотрел на жену Захар Петрович. - Я знаю тебя не первый день, да и ты - меня... Давай о чем-нибудь другом...

Ему и впрямь хотелось отвлечься от своих невеселых дум.

- Заходила к нам сегодня соседка, под нами живет. Утюг одалживала, у нее сгорел... - начала рассказывать Галина. - Осмотрелась, пока я утюг доставала, и говорит: а у вас квартирка получше нашей...

- Чем же? - спросил Захар Петрович. - Одинаковые.

- Паркет, говорит. На кухне - моющиеся обои...

- А у них?

- Везде линолеум. А кухня покрашена клеевой краской. И вся, говорит, уже облупилась.

- Да? - рассеянно слушал Измайлов.

Тягостные мысли не покидали его.

* * *

Через день Гранская зашла к прокурору, чтобы поделиться с ним своими соображениями о делах, доставшихся ей от Глаголева. Когда подошли к делу о найденном в радиомастерской чемодане с дефицитными товарами, Измайлов спросил:

- С чего думаете начать?

- С обыска в доме Зубцовых. Удивляюсь, почему Евгений Родионович не сделал этого раньше...

- А вы считаете, обыск необходим?

- Да. Но, возможно, сейчас он ни к чему и не приведет - упустили время. Если Зубцов имел отношение ко всем этим джинсам и майкам, то, скорее всего, успел еще при жизни избавиться от улик. Но чем черт не шутит... Вы дадите санкцию?

- Кто остался у него из родных?

- Мать. Пожилая.

Захар Петрович заколебался.

- Волновать старого человека... Ведь сын погиб.

- А что поделаешь? Надо.

- Хорошо, - согласился прокурор. - Еще что?

- Мы подумали с инспектором Коршуновым... На некоторое время установим за домом Зубцова наблюдение.

- Да, это тоже надо было сделать сразу...

- Лучше поздно, чем никогда, Захар Петрович.

- Вот это "поздно" меня и смущает, - сказал прокурор.

- Попробуем.

Инга Казимировна глянула в окно: к зданию прокуратуры подъехал милицейский газик.

- Захар Петрович, это за мной...

- Езжайте.

Измайлов утвердил постановление следователя на производство обыска у Зубцовых и отпустил Гранскую.

* * *

Моросил летний теплый дождь. Он только прибил пыль на узких улочках Северного поселка да отглянцевал листья яблонь и вишен, которые заполонили сады этой тихой окраины Зорянска.

Отпустив машину, Инга Казимировна и инспектор ОБХСС Коршунов с двумя понятыми подошли к глухому высокому забору Зубцова. На калитке стандартная табличка с собачьей мордой и надписью: "Осторожно, злая собака!" Словно в подтверждение этому, со двора раздался яростный лай.

- А где же звонок? - спросила следователь, отыскивая кнопку.

- Какой там звонок, целый набат, - усмехнулся один из понятых пожилой сухопарый мужчина, имея в виду собаку.

- Волк, да и только, - подтвердила другая понятая - женщина лет тридцати.

Коршунов потряс калитку. Пес залаял еще сильнее. Проскрипела невидимая дверь, и старческий голос произнес: "Фу, Цезарь, на место!" Собака теперь только тихо рычала. Лязгнула задвижка на воротах. В приотворенную дверцу выглянуло старушечье лицо, обрамленное черной косынкой.

- Здравствуйте, мамаша, - приветствовал ее старший лейтенант. - Псину уберите, нам надо зайти...

Калитка захлопнулась. Увещевая собаку, старуха куда-то отвела ее и вернулась одна.

- Заходите, - пропустила она во двор пришедших.

- Следователь Гранская, - показала удостоверение Инга Казимировна.

- Как? - приложила к уху ладонь мать Зубцова.

- Вы громче, она плохо слышит, - подсказала понятая.

- Гранская! - почти выкрикнула Инга Казимировна. - Следователь из прокуратуры!

Старуха молча кивнула и повела всех к дому.

Инга Казимировна оглядела двор. Несколько яблонь, клумба, на которой росли нарциссы и пионы.

Неподалеку от дома притулилась железная коробка гаража, покрашенного суриком.

Гранская предъявила хозяйке постановление на обыск.

- Человека нету, а вы... - покачала головой старуха, скорбно поджимая губы. - Господи, и после смерти покоя нет...

- Покажите, пожалуйста, ваше жилище, - спокойно сказала Инга Казимировна.

Это ее спокойствие подействовало на Зубцову.

- С чего начнете? С его половины? - спросила она.

Его - значит, погибшего сына.

- Да, пожалуй, с его, - кивнула Гранская.

Зубцова перебрала связку ключей, нашла нужный, открыла небольшую верандочку, из которой был ход в большую комнату, заставленную и увешанную всевозможными часами.

Часы были самого разного фасона и размера. Но больше всего старинных. В виде бронзовых и фаянсовых статуэток, в деревянных футлярах, украшенных витиеватой резьбой, с боем, кукушками и прочей премудростью.