Прокурор - Страница 77

Она взялась обеими руками за свою седеющую голову и кивнула.

- Первая дочь от Захара. Это правда.

- Та-ак, - выдохнул Владимир Харитонович, не зная, как повести дальше разговор. Он вдруг почувствовал, что почему-то не доверяет этой женщине, не верит. Ему нужны были доказательства.

- Это очень серьезно - то, что вы сейчас сказали. - Он пристально посмотрел на Белоуса. - Слышите, очень...

- Вы не верите... Я вижу... Вы знакомы с семьей Захара? - неожиданно спросила Белоус.

- Да. А что?

Марина Антоновна не ответила, полезла в стол, достала старую дамскую сумочку, долго рылась в ней и, наконец, протянула Авдееву немного пожелтевшую от времени фотографию.

- Пожалуйста, - тихо произнесла она.

Владимир Харитонович взял фото, с которого смотрел на него ребенок лет восьми. С чуть вьющимися темными волосами, ярко очерченным рисунком бровей и родинкой у правой мочки уха. Приглядевшись хорошенько, Авдеев вдруг вспомнил, как впервые попал в дом Измайловых. Они с Галиной и Захаром Петровичем пили чай, а Володя пыхтел над трудной задачей по арифметике, которая ему явно не давалась. Авдеев так и запомнил сына Измайловых - сосредоточенного, серьезного, с испачканными чернилами пальцами.

На фотографии был Володя тех лет.

- Откуда это у вас? - спросил Владимир Харитонович, не понимая, зачем Белоус дала ему снимок.

- Храню, как любая мать...

- А при чем тут вы? - Авдеев был совсем сбит с толку. - Это же Володя Измайлов.

- Это моя старшая дочь. Альбина, - тихо ответила Марина Антоновна. Когда ей было семь с половиной.

- Как? - вырвалось у Авдеева. Ему на мгновение даже показалось, что Белоус его разыгрывает. Но он тут же отбросил эту мысль - уж больно неподходящий случай.

Марина Антоновна пожала плечами, мол, видите сами.

Авдеев снова взглянул на фотографию. Сходство было поразительное.

- Измайлов знает, что у него есть дочь? - спросил напрямик Авдеев.

- Если честно, я поняла, что беременна, только через месяц после ухода Захара в армию.

- Ну и что?

- Написала ему письмо. - Она полезла в сумочку и вынула старый истрепанный конверт. - Но оно вернулось назад...

- Почему?

- Не знаю... Захар, уезжая, просил писать сначала до востребования, пока не будет точного адреса.

- Так, письмо вернулось. А потом?

- Потом... - Белоус вздохнула. - Потом надо было что-то решать... Узнав, что я в положении, мать схватилась за голову. Надо, говорит, принимать срочные меры. Я хотела поехать к Захару, но она была категорически против. А вдруг не признает, что ребенок от него? Иди докажи... Мы даже в юридическую консультацию ходили. Адвокат сказал, что никакой суд не признает его отцом. Мол, совместного хозяйства ведь мы с Захаром не вели... Я все-таки чуть было не уехала к нему. Мать отговорила. Если, мол, Захар и не будет отнекиваться, все равно - какой из него муж? Во-первых, на четыре года младше, во-вторых - солдатик, трешка в месяц на папиросы, вот и весь доход. И еще не известно, кем станет после армии, а у лесничего какой оклад? Ушел служить, а у самого даже приличных штанов нет... А надо было спешить, пока никто не узнал. Аборт? Опасно. Потом захочу ребеночка, а не смогу. Я ведь медик и знаю, так часто случается. Будешь потом всю жизнь локти кусать...

Марина Антоновна замолчала. Авдеев не торопил ее.

- Надо сказать, мать у меня была находчивая, - продолжила Белоус. Как-то сообщила, что подыскала одного человека, который будет мне хорошим мужем. Я говорю, как же он меня, беременную, возьмет? Мать махнула рукой: молчи, мол, об этом, а он не разберется. Только бы поскорей дело сладить. Он, правда, уже не молодой, но и не старый. Зато ученый человек и живет в Москве. Кандидат наук...

- Из Москвы? Кандидат? - невольно переспросил Авдеев, в котором снова вспыхнуло недоверие.

- Если бы я знала, чем все кончится, - вздохнула Марина Антоновна. А то, что москвич и кандидат - точно. Мать моя работала дежурной в гостинице. Он там уже около двух недель жил. Приехал лекции читать по линии общества "Знание".

- Какие?

- А бог его знает. Он был специалист по рекламе. Плакаты всякие у него. Как, например, рекламировать мороженое, детское питание, заем. В общем, все... Мать выяснила, что он разведенный и не прочь бы снова обзавестись семьей. Главное для матери - он не пил. Ни в Дубровске, ни когда мы сошлись и в Москву поехали. Ну ни грамма! Это потом я узнала, что раньше он закладывал - ужас. Лечился. Ему даже эту штуку вшили, "торпеду", как он называл. Против алкоголизма... Держался он, держался, у нас уже Альбина родилась... И помер в одночасье. Не хватило-таки воли, выпил. А при "торпеде" этой нельзя ни в коем случае...

В комнату вошла женщина в темном халате со шваброй в руке.

- Марина Антоновна, - сердито начала она, - нешто мне своей юбкой полы мыть?

- Поди, поди, Шура, - отмахнулась Белоус. - Не видишь, я занята... Освобожусь, решим этот вопрос.

Уборщица, продолжая ворчать, вышла.

- На чем я остановилась? - спросила комендант.

- Умер муж...

- Ох, сколько я горя хлебнула в этой самой Москве - вспомнить страшно!

И она рассказала, что ее первый муж не был разведен, хотя со своей женой фактически не жил давно. Квартира у них была однокомнатная. Развод, правда, оформили быстро. Марина Антоновна с тем кандидатом тут же пошли в загс. Но пришлось им ютиться на кухне. Вопрос уперся в прописку. Прописать-то прописали, но временно. Бывшая супруга категорически противилась, чтобы прописали постоянно. Бегала по всяким инстанциям, писала жалобы.

А тут кандидат наук умер. И Марина Антоновна с грудным ребенком на руках была вынуждена уехать из столицы. Подалась на север. Завербовалась.