Прокурор - Страница 80

Удивительно, но Володька был доволен, что озадачило родителей, которые знали страсть сына к разного рода поездкам и путешествиям.

На днях Галина сказала, что их сына часто видят с самсоновской дочкой. Катаются на мопеде. Наверное, эти встречи и были причиной того, что сын с радостью остался в Зорянске.

"Что ж, - решил Захар Петрович, - такая у них пришла пора. Пора свиданий и вздохов".

Думая о сыне, Измайлов пытался представить, как поведет себя Володя, если вдруг отец перестанет быть прокурором.

"Поживем - увидим, - вздохнул Захар Петрович. - Испытание может оказаться серьезным. Если человек - выйдет из него с честью. А если слабак..."

А что он сам будет делать, если придется распрощаться с должностью? Ведь зашибиться можно крепко. По пословице: высоко летать - низко падать.

А главное - больно!

Впервые в жизни Захар Петрович пожалел о том, что, может быть, зря не пошел дальше по своей первой дорожке. Был бы сейчас лесником, бродил по рощам и борам, наблюдал таинственную жизнь деревьев, трав и животных. Не исключено, стал бы даже ученым и занимался проблемами, далекими от человеческих дрязг. Вон Авдеев, и тот признавался ему, что сам бы охотно подался на стезю природоведа.

А может, кокетничал? Впрочем, на Владимира Харитоновича это было непохоже. Просто многим, видимо, кажется: то, что они не сделали когда-то, заманчивее того, чем они занимаются теперь...

Перед самым Рдянском Измайлов посмотрел на часы - он, кажется, побил рекорд Мая, классного водителя. Несколько раз прокурору срочно надо было быть в областном центре, и Соколов выкладывался на полную катушку.

"И мы, значит, кое-что можем, - с удовольствием подумал Захар Петрович, от чего у него поднялось настроение. - Рано я хороню себя. Надо принять бой". - Он вспомнил слова Межерицкого, когда тот вез Захара Петровича, беспомощного, скрученного радикулитом, с садового участка: если тебя загонят в угол, не сдавайся, иди напролом; прорвешься - сам черт не брат...

- ...Садись, - предложил Авдеев, когда Измайлов появился в его кабинете. - Будет мужской разговор.

- Давно бы так. А то тянете за душу...

- Погоди. Не знаешь ведь, о чем. Не догадываешься...

- Да уж не о хоккее, - съязвил Захар Петрович.

- Эх, Измайлов, Измайлов, - покачал головой помощник облпрокурора. Намылил мне шею Зарубив за то, что ты не явился с утра.

"Так, - безрадостно отметил Измайлов. - Даже это хотят использовать. Свой принцип, мол, перед начальством выставляю... Ладно, терять мне уже нечего".

- С людьми имею дело, а не с деревяшками, - огрызнулся он.

Владимир Харитонович проглотил этот выпад. И, помолчав, спросил:

- Ты мне все рассказал о ваших отношениях с Мариной Белоус?

- Все! - выпалил Измайлов, злясь, что Авдеев, вероятно, снова будет задавать вопросы, на которые ему уже тошно отвечать.

- Так у вас с ней ничего не было?..

- Я уже тысячу раз говорил!

- От прямого ответа ушел.

- Ну, не было! Ничего не было!

- И в Дубровске ничего не было? - испытующе посмотрел на Измайлова Авдеев.

Захар Петрович вздохнул и отрицательно покачал головой.

- А вот Федор Белоус утверждает, что первая дочь у Марины Антоновны от тебя, - сказал Авдеев.

- Чушь! - воскликнул Измайлов. - Чушь и ложь!

- Я тоже сначала так подумал, - спокойно продолжал Владимир Харитонович. - Но Марина Антоновна подтвердила это... И случился грех перед твоим отъездом в армию. Вспомни.

Последние слова, как пули, пробили отверстия в памяти.

...Их последний вечер с Мариной в том маленьком зеленом городке, где осталась юность... Высокие березы над головой... Осеннее звездное небо, трава, на которой они, подстелив его пиджак, сидели обнявшись, мокрая от росы... И все это сквозь туман какой-то бесшабашной легкости, которую вливает в человека любовь. А может, еще и алкоголь...

- Постой, постой... - Захар Петрович сжал лоб обеими руками. - Что она тебе сказала?

И Авдеев поведал то, что услышал вчера от Марины Антоновны.

- Не может быть! - невольно вырвалось у него, когда Авдеев замолчал. Измайлов встал, прошелся по кабинету. - Понимаешь, девчонки устроили мне проводы. В последний день. Принесли спирт из больницы. До этого я в рот не брал даже вина. А тут... Иду, мол, в армию, пора стать настоящим мужчиной... Ты меня слушаешь? - Захару Петровичу показалось, что Авдеев думает о своем: тот что-то чертил на листке бумаги.

- Конечно, слушаю! Говори.

- Потом мы очутились в роще. Обнимались.

- Признаюсь, Захар, словам Белоус я поверил бы не очень-то, но...

И Владимир Харитонович протянул Измайлову фотографию, которую с трудом выпросил у Марины Антоновны.

Захар Петрович посмотрел на снимок, затем, вопросительно, на собеседника.

- Ее первая дочь... Альбина, - прокомментировал Авдеев.

- Господи! - вырвалось у Измайлова. - Вылитый Володька!

Он так же, как в свое время Авдеев, был поражен сходством. Мысли у него путались. Он опять вскочил со стула.

- Ты веришь, что я не знал? - спросил Измайлов. - Веришь?

- Почему я не должен верить? - пожал плечами Авдеев.

- Почему же она не сообщила мне тогда? Я бы женился на ней, даю честное слово!

- Она написала тебе. До востребования. Но письмо пришло обратно.

Измайлов задумался.

- Да, да, - проговорил он растерянно. - Помню: я попросил ее писать в Ковров. Но пробыл там всего две недели, потом нас отправили в Орел... Хорошо, а почему она не отвечала на мои письма?

- Откуда я могу знать? Она об этом ничего не говорила, - ответил Авдеев.

- Ну а в поезде? Когда мы в прошлом месяце ехали в Рдянск? В конце концов, у себя на квартире? Почему она не сказала мне о дочери? - словно сам с собой рассуждал Захар Петрович. - Ведь не кто-нибудь, а дочь! И внук! Это же... Это же... - Он задохнулся, не находя слов.